Единое образовательное пространство.

Никто не забыт,
ничто не забыто.

Экскурс в фонды музеев.

Диалог-клуб.

Фотогалерея.

Информационные ресурсы.

Выставочный зал.

Экспозиция: "Поэты и писатели Галичской земли."

ЯКОВ

ЛАЗАРЕВИЧ

АКИМ

 Я вырос в городке заштатном,
 Среди упряжек и рогож
 И не был на район плакатный,
 По счастью, город мой похож.
 Над сонным озером вставал он,
 Как терем сказочных времён,
 Насыпанным издревле валом
 От вражьих полчищ обнесён.

(родился 15 декабря 1923 года).

Однажды Яков Аким заметил, что каждый человек, кроме биографии, мог бы поведать и свою душевную географию. А география его собственной души? Какая она?

Я родился на зелёной улице,
В деревянном тихом городке,
А по улице гуляла курица,
И коза паслась невдалеке.

Это – о детстве в маленьком городке Галиче, недалеко от старинного города Костромы. Он жил в доме №7 по улице Шагова. Здесь будущий поэт, а пока ученик второго класса железнодорожной школы (средняя школа №4), напишет своё первое стихотворение. По вечерам в доме часто звучала музыка. Отец, механик, играл на скрипке (научился сам), мать, библиотекарь, любила петь, аккомпанируя себе на гитаре или на мандолине. Потом отца перевели на работу в областной центр, оттуда – в Наркомат земледелия в Москву, где они жили с 1932 года. Там Яков Аким учился в школе, редактировал стенгазету, увлекался драмкружком.

Меняется география - меняется жизнь... 1941 стал трагическим для поэта. Вначале – всё, как обычно, – учёба в школе, поездка вожатым в пионерлагерь, а потом... война. Фашисты бомбили Москву, и во время одной из бомбёжек погиб отец. Поэт вспоминал: "Отца я очень любил. До сих пор мне снится, что он вернулся". Яков Аким отвёз мать с младшим братом в Ульяновск, в эвакуацию. Оттуда он в 1942 Аким ушел в армию. Вначале была школа связистов, а потом – фронт: Воронежский, Донской, Сталинградский. Стихов тогда он не писал, если не считать давно забытых, кое-как зарифмованных строчек в "Боевых листках". Военную форму снял только в 1946. И, естественно, перед ним встал вопрос "кем быть?" Он работал на "Мосфильме", поступил в Московский институт тонкой химической технологии имени М. В. Ломоносова. В это же время он начинает писать стихи. Первое – "Дождик" – было опубликовано в 1950 в журнале "Пионер". С тех пор его стихи печатаются и в других детских журналах, газете «Пионерская правда», передаются по радио. Через четыре года появится первый сборник "Всегда готовы!". Затем – «Песенка в лесу», «Неумейка», «Что говорят двери», «Про ослика», «Цветные огоньки», «Приключение», «В. Гвоздичкина» и другие.  В 1965 г. издательство «Детская литература» выпустила книгу Акима «Весна, весною, о весне». Потом книг будет много: стихи, сказки. Толстые и тонкие, веселые и грустные, разные.  Их отличает, по замечанию поэта Давида Самойлова, лиризм, мягкость и ненавязчивость поэзии.

У каждого стихотворения своя биография. В одной из книг Яков Аким так написал: "Как и большинство людей, я не вёл дневника. ... Стихи заменили дневник. Скорее даже это были письма к дорогим мне людям. Иногда такое письмо оборачивалось стихотворением для детей".

А затем... новый виток географии.
Словно книгу, читаю
Бескрайнюю степь,
Для себя открываю
Пустыню мою...

Это стихотворение туркменского поэта Каюма Тангрыкулиева, по-русски "рассказанное" поэтом Яковом Акимом. Для него, поэта-переводчика, родными становятся дальние края. Он переводит стихи Г. Виеру (с молдавского), В. Витки (с белорусского), итальянского поэта Джанни Родари. За свою книгу переводов ("Спешу к другу") он был награжден Почетным дипломом имени Х. К. Андерсена. Яков Аким является членом Союза писателей.

В 1962 г. вышел в свет сборник «Стрекоза и лимонад», в котором собраны рассказы Акима для детей. Многие стихи поэта вошли в хрестоматии, стали классикой советской, детской литературы. Пишет он стихи и для взрослых. Для нас галичан, особый интерес представляет его стихотворение «Галич»:

Я вырос в городке заштатном,
Среди упряжек и рогож
И не был на район плакатный,
По счастью, город мой похож.
Над сонным озером вставал он,
Как терем сказочных времён,
Насыпанным издревле валом
От вражьих полчищ обнесён.

В своих произведениях он часто вспоминает о городе своего детства, с любовью описывает его. Он приезжал в Галич, выступал перед учащимися школ города педучилища, перед читателями детской библиотеки. В 1963 г. он присутствовал на премьере детской оперы – балета «Песенка в лесу», текст Акима, музыка Бойко, поставленной учащимися средней школы №1 под руководством Т. И. Дормидонтовой.

Я маленьким был.

Я маленьким был,
Хотя и давно.
Помню, как с мамой
Ходил в кино,

Как во дворе
Мы играли в прятки,
Как лошадей рисовал
В тетрадке,

Помню пожар
На соседнем углу,
Помню, как дворник
Искал метлу.

Но как я ревел,
Приходя к врачу,
Не помню.
И вспоминать не хочу.

Я. Аким.

ОЛЕГ

ИВАНОВИЧ

КАЛИКИН

писатель, член Союза писателей России

Олег Иванович Каликин родился 20 мая 1928 года в городе Переславле-Залесском, Ярославской области в семье служащих. Его мать, Каликина Лидия Михайловна, в девичестве Бирюкова, 1893 года рождения, окончила Галичскую женскую гимназию и потом училась в Санкт-Петербурге на Высших женских Бесстужевских курсах, что дало ей право стать преподавателем географии, химии и биологии. Эти предметы она вела, работая в двадцатые годы в Галичской средней школе второй ступени.

Его отец, Каликин Иван Алексеевич, 1894 года рождения, окончил Вологодское реальное училище, учась в котором, приезжал на каникулы в родной Галич. Они жили в хорошем двухэтажном доме по улице Пробойной, в настоящее время она называется имени Луначарского. Дед Олега Ивановича был владельцем кожевенного завод в деревне Шокша.

Отец Каликина после окончания Вологодского реального училища едет в город Санкт-Петербург и поступает в институт Гражданских инженеров имени императора Николая I. Это было в1914 году. Обучение в этом институте прервала начавшаяся война с немцами. Иван Алексеевича взяли в армию. Воевать ему пришлось долго – сначала в старой царской армии младшим офицером, потом – в Красной армии взводным инструктором сапёрных войск. Из рассказов отца о войне Олегу Ивановичу запомнился один эпизод о том, как братались с немцами. И русские и немцы вылезли из окопов, воткнули винтовки штыками в землю и пошли безоружные навстречу друг другу, стали обниматься и целоваться.

Демобилизовавшись в 1921 году, отец возобновил учёбу в том же институте[1] и окончил его в 1925 году, получив диплом инженера-строителя. Затем семья переезжает в подмосковный город Одинцово, где умирает семилетний Марк и появляется на свет сын Всеволод от галичского поэта Владимира Флегонтовича Разумова.

После этого они переезжают в Переславль-Залесский, где и родился Олег Иванович Каликин, затем в город Карабаново. В 1931 году семья переезжает в город Иваново и здесь, в крупном текстильном городе, оседает надолго.

Иван Алексеевич работает инженером-строителем сначала в тресте "Ивгосторф", потом – на Ивановском химическом заводе имени Батурина

Лидия Михайловна работает завучем в неполной средней школе №29 и ведёт там уроки географии. Олег Иванович с братом Всеволодом учатся в этой же школе.

После окончания школы Всеволод поступает учиться в Ивановский торфяной техникум, но, не закончив его, уезжает в Ленинград и поступает там в спецшколу КГБ. Олег Иванович продолжает учёбу в Ивановской средней школе №22, после окончания которой успешно сдаёт экзамены в Ивановский государственный педагогический институт имени Д. А. Фурманова на факультет русского языка и литературы.

В годы Великой Отечественной войны Ивана Алексеевича в армию не взяли, дали "бронь" как хорошему, знающему отлично строительное дело специалисту. Но и в тылу жизнь была трудной, полуголодной. Прокормить семью, в которой он один получал рабочую карточку, было нелегко. Это сказалось позже на его здоровье. Вскоре после окончания войны он тяжело заболевает и уезжает в Галич, чтобы там, на своей милой родине, куда его неодолимо тянуло всю жизнь, провести последние годы перед смертью. Здесь он устраивается прорабом-строителем на возводимый авторемонтный завод, теперь автокрановый, и начинает строить собственный дом. Это было в 1947 году. В1949 году дом был наполовину готов, и мать Каликина тоже уезжает из Иванова к отцу в Галич, начинает работать завучем вечерней школы рабочей молодёжи.

В следующем 1950 году Олег Иванович окончил в Иванове пединститут и навсегда покинул этот город, где прошло его детство и юность. Он получает назначение на работу учителем русского языка и литературы в Хабаровский край. Когда он приезжает в Хабаровск, его направляют начинать преподавательскую деятельность на Чукотку в посёлок[2] Анадырь, центр чукотского национального округа. Там, в средней школе этого посёлка, расположенного на берегу моря, он проработал три года, с 1950 по 1953, как было указано в договоре, который заключают с каждым, кто приезжает на север по распределению. Сюда, в Анадырь, к нему пришла телеграмма о кончине отца в июле 1951 года, и здесь Олег Иванович пережил невосполнимую утрату близкого и дорогого ему человека. На похороны он поехать не смог: на дорогу ушло бы около двух недель.

В 1953 году, после окончания срока договора, Олег Иванович покидает Чукотку и переезжает на постоянное жительство в Галич, куда несколькими годами раньше судьба привела и его старшего брата Всеволода, которого уволили из органов КГБ. В Галиче Всеволод поступает в 10 класс вечерней школы рабочей молодёжи, а закончив её – в учительский институт на физико-математический факультет. Выпускается из института в1953 году, когда Олег Иванович возвращается с Чукотки. Оба брата получают назначение в Шокшанскую среднюю школу. В Шокше Олег Иванович работал два года, добираясь за пять километров на автобусе или пешком до Галича. Потом его перевели в первую среднюю школу Галича, в которой он почему-то не прижился.

Брат Всеволод продолжал работать в Шокше, куда, вторично женившись, перебрался на житьё. Но второй брак оказался для него несчастливым. Всеволод стал много пить, и пьяный утонул в речке Шокшанке в весеннее половодье 1947 года.

Олег Иванович, пребывая на Чукотке, тоже пристрастился к "зелёному змию". Отчасти по этой причине он потерял работу в городе Галиче. От пагубного губительного падения вниз его спасла широта и разнообразие жизненных интересов и увлечений. Он сильно любил спорт и творчество. Играл в футбольной команде Галича, ездил на областные соревнования по лыжным гонкам. А для этого приходилось тренироваться много физически. Приехав на постоянное жительство в Галич, он стал посещать заседания литературного кружка, который существовал в те годы при районной газете "Северный колхозник". Олег Иванович приносил туда свои первые рассказы, читал их членам кружка и выслушивал их замечания. Если рассказ нравился большинству участников обсуждения, его рекомендовали в печать.

В 1956 году газета "Северный колхозник" напечатала на своих страницах его первый рассказ "Властный тон", потом – рассказ "В командировке" и другие.

Однажды Олег Иванович решил показать свой рассказ "В пургу", написанный им на Чукотке, Владимиру Флегонтовичу Разумову. Он был старейшим галичским поэтом и отцом его брата Всеволода. Флегтоныч отнёсся к рассказу весьма строго, но зато посоветовал другой рассказ "На ферме" немедленно послать в областную газету "Северная правда", которая объявила в это время конкурс на лучший короткий рассказ о молодом современнике. Олег Иванович послал и был удостоен поощрительной премии. После этого его стали приглашать на совещания молодых писателей и поэтов, которые ежегодно проводились сперва костромским областным литобъединением, а потом Костромской писательской организацией, которая была создана в Костроме в 1961 году. До этого он сумел опубликовать в костромском областном книжном издательстве повесть для детей "Кубок" о юных футболистах дворовой команды, завоевавшей переходящий приз города в соревновании "Кожаный мяч".

История написания этой повести такова.

Летом 1956 года Олег Иванович уволился "по собственному желанию" из первой средней школы города Галича и поехал устраиваться на работу в соседний Ореховский район, где было свободное место преподавателя русского языка и литературы в одной из сельских школ. Он получил назначение туда, провёл бессонную ночь в гостинице села Орехова и утром вернулся на поезде в Галич, не осознав до конца главную причину его бегства из Орехова. Увидел на перроне пивного ларька троих похмелявшихся футболистов городской команды и стал с ними обниматься, будто вернулся из дальнего и длительного путешествия. Потом взглянул на тропу, убегавшую за вокзалом в гору к Паисьеву монастырю и дальше, к деревне Дмитриевское, где жила его любимая девушка, будущая жена Лена Сваина, с которой он познакомился несколько месяцев тому назад, и понял: "никуда мне теперь из Галича не уехать, прикипел я к нему душой и сердцем".

Затем Олег Иванович стал подыскивать работу не по специальности. Узнав об этом, ему мать сказала: "Если хочешь до конца проверить свои творческие способности, садись и пиши эту зиму. Я тебя прокормлю. А там будет видно, что тебе делать дальше". Матери шёл 63-ий год. Она продолжала работать завучем вечерней школы рабочей молодёжи. Олег Иванович долго думал, но всё-таки решил "посидеть" год на её шее: так была велика тяга к писанию, творчеству.

Днём писать удавалось мало. Вечерняя школа рабочей молодёжи своего помещения не имела, занималась по вечерам в классах дневных школ, и с утра в доме Каликиных собирались все учителя, приходя к Лидии Михайловне за советами.

Вечером она уходила на работу. Олег Иванович занавешивал зимой дверь их недостроенного дома ватным одеялом, придвигал стол к тёплой печке и начинал писать. Писал повесть "Кубок", уйдя в воспоминания о своём детстве, когда начал увлекаться футболом.

Через год, когда повесть была закончена и отпечатана на машинке, Олег Иванович отослал её в Костромское книжное издательство, где она была весьма тепло принята и опубликована в 1959 году. А без работы он просидел всего один год. Осенью 1957 года ему предложили работу в Умиленской восьмилетней школе, размещавшейся в бывшим монастыре, стоявшем на высоком холме за озером, как раз напротив города. Обезглавленный, изуродованный, но всё ещё красивый он хорошо виден и сейчас из любой точки Галича.

Олег Иванович с радостью согласился. В полукилометре от Умиленья, так называлось местечко, где была школа и детский дом, доживала свой век крохотная деревушка в семь домов. В ней он и поселился, сняв угол у славных, милых стариков Николая Ивановича и Анны Николаевны Смирновых.

В первый год жизни у них он продолжал работать над повестью "Кубок", рекомендованной к изданию с некоторыми исправлениями и дополнениями. О своих хозяевах, жителей деревни Горка, позже он написал два рассказа – "Жизнь прожить" и "На родине".

Начав работать в Умиленской школе, Олег Иванович женился на Елене Сваиной, жительнице деревни Дмитриевское, ставшей верным другом, помощницей и спутницей на всю жизнь. К ней осенью и зимой он ездил из Умиленья в Галич.

Но вот наступила весна. В распутицу добраться до Галича можно было только пешком, вокруг озера. На это уходило много времени и сил. Олег Иванович неделями жил в Горке, ближе сходился с людьми, её населявшими, глубже познавал их души и характеры. Позже он написал много рассказов об этих людях.

Особенно удачным оказался рассказ "Валентинины дети", в котором он отразил судьбу женщины, жительницы Горки. Рассказ хорошо был принят на областном совещании молодых авторов, передавался по областному радио, его напечатала "Северная правда", потом опубликовали в коллективном сборнике "Стержень", изданном в Верхне-Волжском книжном издательстве. Костромское книжное издательством к этому времени было закрыто. Рассказ оказался судьбоносным в писательской биографии: по нему был назван его первый сборник рассказов, вышедший позднее в Московском издательстве "Современник". Но это случилось много-много лет спустя.

За озером, в Умиленской восьмилетней школе, Олег Иванович проработал 6 лет. За это время у него родились дочь Людмила и сын Николай. Появилась необходимость находиться постоянно дома, с семьёй. В 1963 году он перевёлся на работу в Галич, в вечернюю школу рабочей молодёжи, из которой в 1959 году с появлением на свет Людмилы, ушла на пенсию его мать.

Несмотря на большую загруженность работой в школе, Олег Иванович продолжал писать рассказы, ездить на областные писательские совещания, где они обсуждались и часто оценивались маститыми писателями-профессионалами положительно.

Очень тепло относился к его рассказам Игорь Александрович Дедков, известный талантливый критик, работавший в то время в областной газете "Северная правда" заместителем главного редактора. За время работы Дедкова газета опубликовала много рассказов Каликина.

А вот с изданием второй книжки долгое время ничего не получалось. Ответственный секретарь Костромской писательской организации Владимир Григорьевич Корнилов, занимавший этот пост 26 лет, невзлюбил Олега Ивановича за чересчур вольный образ жизни, который он вёл, приезжая на областные писательские совещания, за крепкую дружбу с Леонидом Воробьёвым, с непокладистым, задиристым молодым прозаиком из Кологрива, который часто выступал с критикой деятельности Костромской писательской организации, которую возглавил Корнилов, считая, что она мало уделяет внимания начинающим писателям.

Но даже после отъезда Леонида Воробьёва в Новгород, Корнилов упорно не хотел рекомендовать подготовленный Олегом Ивановичем сборник рассказов к печати в Верхне-Волжское книжное издательство, которое без этой рекомендации не имело право публиковать произведения авторов, живущих в Костромской области.

К счастью, в Кострому приехала писательница Ольга Николаевна Гуссаковская. Коренная костромичка, она много лет жила в Магадане, издавалась в Москве, а теперь вернулась на родину. Ей в руки попался сборник рассказов Олега Ивановича, подготовленный к печати и не рекомендованный Корниловым для опубликования в Верхне-Волжском книжном издательстве. Ольга Николаевна прочитала рассказы и сама отвезла их в Москву, в центральное издательство "Современник". Там оценить их поручили известному писателю Владимиру Дудинцеву, и он весьма высоко о них отозвался, рекомендовал сборник к опубликованию.

Книга в издательстве "Современник" вышла в 1980 году. Название ей дали по лучшему рассказу – "Валентинины дети". К этому времени уже не было в живых ни матери Олега Ивановича, ни Владимира Флегтоновича Разумова, ни Леонида Воробьёва, который умер в 44 года на чужбине.

В 1982 году Олег Иванович был принят в члены Союза писателей СССР и оставил работу в Галичской вечерней сменной школе, где проработал 19 лет, а всего проучительствовал 31 год.

Лишь в 54 года, как говорит Олег Иванович, он стал профессиональным писателем. Третья его книга, сборник повестей и рассказов "Закаты над озером", вышла в Верхне-Волжском издательстве в 1987 году, четвёртая – "Поздняя встреча" – там же в 1991 году. Получила одобрение рукопись, посланная в издательство "Современник".

А потом всё рухнуло: началась перестройка, вернее – ломка всего, плохого и хорошего, до основания. Издательства позакрывались или перешли на выпуск "коммерческих" книг, бездарных детективов.

Но появилась возможность печатать небольшие книжки в местных районных типографиях. Для этого нужны были деньги. А их у Олега Ивановича, естественно, не было. Тогда он обратился к спонсорам, с помощью которых издал в Галиче более 10 книг повестей и рассказов, а также книгу избранных произведений "Вокруг озера", которую сам считает итоговой.

Олег Иванович Каликин – лауреат премии Администрации Костромской области за книги "Лыжня в лесу" и "Фабричная девчонка". Сейчас живёт в городе Галиче.

ВИКТОР

МИХАЙЛОВИЧ

 ЛАПШИН

Соловей.
Вот стезёю неисповедимою
В славе торжествующей своей
Снова на берёзу на родимую
Прилетел из рая соловей.

За сараем с древнею скворечнею,
Дремлющими листьями укрыт,
Несказанной песнею нездешнею

Он глубоко память бередит.
Встрепенётся вещее, далёкое,
Но понятной мукою не вдруг
Отзовётся сердце одинокое
На таинственно знакомый звук…

С 1951 по 1061 год он учился, до восьмого класса в первой, последние три класса – в четвёртой школе. В 1961 году, окончив среднюю школу, он поступил в Костромской педагогический институт, из которого после трехлетней армейской службы перевелся в Вологодский.

Читать начал с пяти лет. Первые любимые книги были Пушкина, Некрасова, Лескова, Тургенева, Шолохова. С 12 лет полюбил Тютчева, Блока, затем Баратынского. Пытался писать стихи и прозу с семи лет. Вера в себя была с самого раннего детства. Однако до тридцати лет, как говорит Виктор Михайлович, стихи ему по-настоящему не удавались.

С 1969 года Лапшин каждый год ездил в Кострому на областные совещания молодых литераторов.

Так как Виктор Михайлович всегда был откровенно русским в писаниях, а не советским, то у него возникла распря с влиятельным критиком-шестидесятником Игорем Дедковым. В культурной жизни Костромы погоду делал именно он. Его поддерживал и секретарь областной писательской организации Владимир Корнилов, член бюро обкома КПСС. В один прекрасный день Лапшину было прямо сказано, что дорога ему закрыта. В отчаянии и надежде он тотчас бросился в Москву, сперва к критикессе Инне Ростовцевой. Она его покровительственно поддержала, опубликовав рецензию Николая Рубцова  на стихи шестидесятых годов Лапшина и небольшую стихотворную подборку в альманахе "Поэзия" в 1982 году.

С Рубцовым судьба свела Виктора Михайловича в Вологде, где он учился в педагогическом институте.

В декабре 1981 года Лапшин поехал в Москву и, до встречи с Ростовцевой, пошёл домой к любимому поэту Юрию Поликарповичу Кузнецову, оставил ему два десятка стихотворений. В ноябре 1982 года Виктор Михайлович внезапно получил бандероль от знаменитого критика и литературоведа Вадима Валериановича Кожинова, который прислал свою книгу о современной поэзии и письмо. В нём он говорил, что несколько дней назад Юрий Кузнецов показал ему два десятка стихотворений Виктора Лапшина – без сомнения, первоклассных и что они не идут в сравнение с той маленькой книжкой и рукописями, которые он читал несколько лет назад. В конце Вадим Кожинов писал, что надеется на то, что часть стихотворений Лапшина появится в "Дне поэзии – 1983" и что он не потеряет набранную им высоту.

Вскоре написал поэту и Юрий Кузнецов. Он сообщил, что большая подборка стихов Виктор Михайловича будет опубликована в московском "Дне поэзии", что и произошло. Тогда в этот альманах имели доступ только столичные поэты, но для Лапшина было сделано исключение. Ещё раньше в 1982 году, в ноябрьском номере журнала "Литературная учёба" напечатали солидную подборку поэта вкупе с небольшими, но весомыми статьями Кожинова и Кузнецова. С тех пор, как говорит Виктор Михайлович, начался его путь в русской литературе.

У него вышли в свет следующие книги: "На родных ветрах" (1979 год, Ярославль), "Поздняя весна" (1985 год), "Воля" (1986 год), "Мир нетленный" (1988 год), "Дума-даль" (1989 год) – в московских издательствах "Современник", "Молодая гвардия" и "Советский писатель". В 1988 году  в Ярославле увидела свет книжка "Делание". Кроме этих изданий выходило несколько книг с его переводами стихов дагестанских, абхазских, азербайджанских, ингушских, карачаевских поэтов. Стихи его неоднократно печатались в альманахах Москвы "День поэзии", "Поэзия", "Слово", в коллективных сборниках различных издательств, в журналах "Огонёк", Наш современник", "Молодая гвардия", "Волга", "Октябрь", "Москва" и других.

В Союз писателей СССР он вступил осенью 1986 года. Был делегатом союзного съезда писателей в 1990 году.

В декабре 1986 году о Лапшине был снят двадцатиминутный фильм московским телевидением. По всесоюзному телевидению Виктор Михайлович выступил и в 1990 году, и в дни работы писательского съезда. Радиопередачу о его творчестве организовал на "Русском огоньке" Вадим Кожинов в 1994 году. Говорила о нём и радиостанция "Свобода".

Лапшин переписывается с близкими по духу людьми: с писателями Василием Беловым, Виктором Лихоносовым, с поэтами Станиславом Куняевым, Юрием Кузнецовым, Борисом Сиротиным, Евгением Курдаковым, Светланой Сырчевой, Дмитрием Ильиным, переписывался с композитором Георгием Свиридовым, с художником Юрием Селиверстовым. В числе его друзей скульптор Вячеслав Клыков и многие другие.

Виктор Михайлович Лапшин – лауреат премии имени Фёдора Тютчева, еженедельника "Литературная Россия", нескольких годовых журнальных премий, а также премии администрации Костромской области. Представлен в Антологии "Русская поэзия ХХ век" Подготовил книгу избранных стихотворений и поэм "Дозор". В настоящее время живет в городе Галиче, работает в газете "Галичские известия".

"НО НИКОГО В БЕДЕ МЫ НЕ БРОСАЛИ..."

Виктор Лапшин, однажды смело и для кого-то "обвально" заявив о себе в столичных журналах, обратил на себя внимание исторической, "а вернее, мифологической глубиной стихов, написанных в форме народных баллад". Не потому ли при многих публикациях в периодике одна за другой выходили его книги в союзных издательствах? Не потому ли, представляя читающей публике нового поэта, критик Вадим Кожинов призывал господ снимать шляпы?

Подлинная поэзия не является в угоду какой-нибудь моде или временной политике. Виктор Лапшин относится к числу тех внутренне собранных, выдержанных по большому счету людей, которые здраво оценивают свои возможности, свое время и потому знают: "нет чувства выше, чем тоска по Родине своей"[2], знают, что не стоит тратить жизнь на улаживание собственного душевного комфорта, благополучия и на улаживание мелких завистнических дрязг незначительных людей. Он как бы уходит в спасительное, найденное тревожной думой-далью, уединение от окололитературных споров. Это по внешнему поведению. Но живет в постоянной тревоге за людей, за природу, за общее бытие. Такая тревога и определяет тональность книг, поэтическое мировосприятие. Голос питается от многовековой стихии русского слова и потому звучит выражением "всенародной нравственной высоты".

Его стихи, как говорится в одной из аннотаций, трудно назвать просто лирическими, – они скорее мировоззренческие, философские, мифологические. "Главное в них – глубокая, подчас угрюмая, но неожиданно и сильно проявившаяся мысль, богатство содержания и завидное бесстрашие исследования жизни"[3]. Труден его личный жизненный опыт, но нелегкий груз печали и раздумий он поворачивает в сторону добра и красоты.

Книги Виктора Лапшина "Желание", "Мир нетленный", "Дума-даль" и другие содержат такие стихотворения, которые близки лучшим образцам гражданской лирики. Однажды я уже говорил о том, что "Дума-даль" ведет читателей в осмысление народной нравственности, к пониманию причин духовного обнищания. В напряженности, недосказанности этой поэзии таится загадка, которую каждый волен в силу своих возможностей отгадывать сегодня или завтра, нынче или когда-нибудь позднее. Одни пойдут далью думы, другие – поиском любви и верности, третьи остановятся, чтобы понять собственное самочувствие в соприкосновении с другими судьбами, а кто-то и отмахнется, не принимая такой способ поэтического исследования жизни и выражения чувств, усомнится в утверждениях, не примет жесткой категоричности некоторых стихов. Поэт это предвидит, зная, что "обнаженность нерва" и "гордая державность"[4] ныне не услаждают слух имеющих иные нравственные ориентиры. Но решительно идет он на трудный диалог, стремясь сочувственно и строго понять каждого собеседника. Кто как, а он живет без маски. В этом убеждает новая небольшая книга избранных стихов под названием "Кольцо".

Развивая свои темы, автор находит новые образы, лучи его тревог "за всех и ради всех" охватывают все более широкое пространство. Многовековая стихия русского слова, из которой произрастает поэтическое самовыражение, чувствуется прочной основой самобытной поэзии – любовной, философской и гражданской лирики. Все направления плодотворны. Такая поэзия не умирает, не может прийти в упадок, она способна спасать национальные ценности действием на каждую конкретную душу. А сама вынуждена спасаться в выходящих небольшими тиражами изданиях.

Виктор Лапшин стал известным российским поэтом. Многие публикации в журналах, книга за книгой, выходящие в столичных издательствах, и заинтересованные отзывы критиков – всё свидетельствует о том, что в русской поэзии своевременно и значительно явился философски-исповедальный лирик. Работа поэта, живущего в Галиче, отличается многожанровостью и разнообразием тематики. Талант его оценили еще в начале пути Игорь Дедков, Вадим Кожинов, Юрий Кузнецов и другие мастера слова.

Михаил БАЗАНКОВ.

ПОТЕХИН

СЕРГЕЙ

АЛЕКСАДРОВИЧ

Сергей Александрович Потехин родился 14 июня 1951 года в деревне Костоме Галичского района Костромской области. Закончил 11 классов, учился в педагогическом училище, работал в колхозе, скотником, сторожем. В красном уголке фермы по ночам готовил уроки, читал Есенина, Твардовского, Рубцова, не расставался с томиком Пушкина. Там впервые вылепил из глины фигурки, проиллюстрировал все бабушкины сказки. Большим успехом пользовались в Галиче, а позднее в Костроме выставки его глиняных скульптур.

Сергей Потехин – участник совещаний молодых литераторов, его стихи печатаются в журналах "Юность", "Огонек", в "Литературной России" на страницах газет "Галичские известия", "Северная правда" и других. Он лауреат конкурса "Зелёный лист – 80". Большая подборка его стихов была опубликована в первом номере журнала "Юность" за 1981 год. Сергею Александровичу присуждена третья премия, он награждён почётным дипломом и памятным значком. Получал премии по итогам года за лучшие публикации. Первая книга "Околица" вышла в 1977 году. Член Союза писателей России. Автор поэтических книг: "Молодой бобыль", "Слеза на песке", "Снежная баба" и других. Лев Лещенко впервые исполнил песню на стихи Потехина "Мы встретимся едва ль…" на молодёжном вечере, показанном по телевидению.

Пишет лирические стихи, злободневные частушки, памфлеты, пародии, посвящения костромским поэтам и прозаикам. В его стихах глубоко лирических и светлых отражена русская природа, близкая и понятная автору, настежь распахнута душа человека, искренне любящего свою родину, всё то, что его окружает. Свои чувства и настроения поэт выражает свежо, образно, ярко. Стихам Потехина свойственна непосредственность, открытость, он щедро делится с нами радостью бытия, оптимистическим настроем своей души.

Сейчас Сергей Александрович живёт в родной деревне Костоме. Его образ жизни совершенно особенный. Живёт он в лесу один. И даже не в избушке, а на старом заброшенном сырзаводе, в крыше которого кое-где просвечивает небо. Печке-"буржуйке" явно не по силам протопить сырую комнатёнку, где живёт отшельник. Но Сергей как будто этого не замечает.

Он вообще многого не замечает. Например, во что и как одет, из чего ест и пьёт. Питается ягодами и грибами, собранными летом, да ещё рыбой, которую удаётся поймать в речушке, протекающей неподалёку. На проданные "излишки" иногда покупает хлеб в деревне.

Большего ему и не надо. Этот образ жизни он считает для себя единственно приемлемым. Лишь редкий человек бывал в доме у Потехина, среди них – Олег Иванович Каликин и Михаил Базанков. Впечатление от Потехина-человека и поэта Базанков выразил в статье "Праведный путь знаком...".

"ПРАВЕДНЫЙ ПУТЬ ЗНАКОМ..."

Вырос в поле
Глупенький
Василек
Голубенький.
Не понять ему
Никак,
Почему же
Он сорняк?

Сергей Потехин.

Вспомнился давний завет: должно приучить россиян к уважению собственного... А получается так, что мы все еще не видим и не ценим самих себя – в этом одна из особенностей провинциальной жизни. Красота стала гонимой, искренность подозреваема, о светлом в людях не принято говорить. Поэты заглушены кипятком публицистики, коммерческой лавиной развлекаловки. Сколько их, неизвестных, неуслышанных, непрочитанных и не имеющих возможности выпустить книгу...

Поэт избрал обыкновенность каждодневного бытия в глуши, как в храм, отдалялся в лес. ("Поселился в лесу, как леший, вы не бойтесь меня, мадам"). Он знал, что делать: "Покуда нету вдохновенья – паси гусей, коли дрова". Приходилось не только пасти гусей и колоть осиновые дрова, выскабливать полы в колхозном коровнике и рубить мерзлый силос. Крестьянский быт приучает к самообеспечению прожиточного минимума, отметает неразумное, "зряшное", учит пониманию истинной ценности всего сущего. Нашелся для поэта самый надежный приют дум и
мечтаний – околица. Есть такой сельский обычай назначать свиданья за околицей, на полянах, на берегу возле омута. Околица и место для хороводов, для радости. С горем и покаянием ходят в церковь, муки и скорбь несут к Богу, перед ним отмаливают грехи, помышляя о другой жизни. А чувство счастья и радость земного бытия дает околица. Там и соловья своего можно услышать – так решил Сергей Потехин.

Бывает жизненная полоса, когда творческого человека сковывает страх потерять собственный голос, и он умолкает. Наш "соловей" или "зяблик" никогда не впадал в цинизм и безверие, с болью осознавая, что есть и его вина "в том, что земля бедна", по-крестьянски мудро глядит на прошлое и настоящее.

Все по местам расставил,
Вижу один пробел.
Нынешний снег растаял,
А прошлогодний цел.

Простоту и глубину этих строк каждый может воспринять по-своему, вкладывая общечеловеческий или личностный смысл. Эта книга незатейливой лирики мгновенно разошлась. А мы говорим и пишем об угасании интереса к поэзии. Издатели, книготорговцы уповают на залежи поэтических сборников, и потому тираж нового сборника был опрометчиво мал: три тысячи не хватило бы для одного Галичского района.

Не чувствуя подвоха,
Скольжу спиной вперед.
Какая там эпоха
За поворотом ждет?

Сложилась еще одна книга лирики, в которой личное и общечеловеческое, потому что поэту поручено "за тех, которым не дано, изведать мир всецело". Он, деревенский житель, надеется теперь только на себя и еще успевает иронизировать над собой в ожидании "чуда возле книг и живого люда"... Ироничной чудаковатостью прикрывает иногда застенчивую искренность. За щедрой простотой вдумчивый читатель находит житейскую философию влюбленного и страдающего человека.

Но я не винтик и не гвоздь,
Пусть выгляжу комически.
Я – на земле нежданный гость.
Я – диверсант космический.

Это он-то, Сережа Потехин? Он волокёт "в свою лачугу очумелого пьянчугу", кантует, катит, по загривку колотит. "У чумазого пьянчуги нет ни шелома, ни кольчуги, ни секиры, ни
щита – рвань, щетина, нищета".

Прочитал – содрогнулся в понимании. Везде избыток водки, ей почёт: пейте, россияне, на радость ворогам!

В поэзии Сергея Потехина привлекает меня космизм приземленной бытовой конкретности, смысловая и эмоциональная многомерность "затертых" слов и понятий. Его "отец пришел с войны живой, не ранен, без медали, и только в том передовой, что с матерью скандалит..." – в ранние годы сказал Сергей без детской наивности.

Все для него уже в былом:
Любовь, семья, работа.
Лежит в болоте за Днепром
Его штрафная рота.

Поэзия непересказуема. В ней дар волшебной простоты, наилучший порядок слов. Камень и снег, пень и солома, гриб и цветок – все превращается в кристаллы мысли и чувства, приносит новые мотивы. Среди шуток, иронии, сарказма прорывается такая печаль:

Окропи святой водицей
Мой безрадостный удел.
Был и я когда-то птицей,
Ничего, что хрипло пел...

Иногда он чувствует, что "послушным стал малышом, и воздуха негде хлебнуть". Иногда, как дуб из поэтической сказки "Дубовые грезы", принимает ужасно грозный вид, сознавая: "Корни мои в навозе, крона моя в грозе". Сознавая: "Грозному великану праведный путь знаком". Если даже и рухнет он, то станет новым материком.

Привлекательность полевого цветка и надежность мудрого дуба оказываются соединимы. Перевоплощения "василька" приобретают тревожное звучание под давлением житейских обстоятельств отнюдь не материального свойства в первую очередь. Доверчивость к естественному в повседневности и настороженное предчувствие бед и печалей, идущих от тех, кто неправедным путем диктует жизнь другим... Мир утрачивает естественность и доброту, люди перестают видеть и понимать друг друга, многим из них уже праведный путь не кажется знакомым, они сворачивают на кривые дорожки приспособленчества, лукавого смирения, чтобы выжить среди ужасов и болей, сами становятся жестокими. А поэт только для карнавала может нарядиться по-волчьи. И это отличает его, знающего добрые способы существования.

От юношеского смятения, застенчивой наивности – к решительной житейской простоте. Иронизируя над философствующими умниками, по-деревенски спокойно Сергей утверждает разумное отношение к жизни, но тоже с улыбкой:

Пироги умеем хряпать.
Надо в срок детей настряпать,
Чтоб когда не станет сил,
Кто-то воду подносил.

Иногда он верит, что поможет березовой роще выстоять на высоком берегу, что, отбросив топоры, люди будут выращивать новый бор. И собственная судьба кажется ему рекою, на дне которой грустно мерцает камень-галька.

Выйдет он за околицу, и станет ему легче. "Кто сказал, что я не летаю, что потеряны оба крыла?" Еще пробивается в российской глухомани чистая и звонкая живая вода. Иногда "поют луга, поют леса, поют лукавые глаза, а музыка народная..." И сама подлинная поэзия рождает такую музыку, потому новые общественные ориентиры не обойдутся без внимания к российским творческим людям.

В последнее время безоглядно утрачивается уважение к собственным достояниям, не берется в расчет особенность провинциальной жизни, которая всегда имела здравый смысл, красоту и достоинство, была хранительницей народных талантов, национальной культуры. Нельзя допустить, чтобы коммерческая лавина развлекаловки заглушала поэтов. Государство должно быть заинтересовано в издании книг молодых авторов, чей талант очевиден.

Есть у нас на костромской земле в деревне Костоме поэт Сергей Потехин, который уже не может быть неуслышанным, непрочитанным, неизвестным. Но трудно, очень трудно пробиться к нему по глухоманному бездорожью.

Михаил БАЗАНКОВ.

Вот одно из самых известных стихотворений Сергея Потехина:

Алёнушка.

Земляника в лесу поспела.
Колокольчики на лугу…
Много песен ты мне пропела,
А наслушаться не могу.
Все берёзки – твои подружки.
Каждой пташке твой голос мил.
Я разочек тебя послушал –
И застенчиво полюбил.
В каждой песне твоя улыбка,
От которой мне так светло!
Каждой ветке берёзы гибкой
Отдаёшь ты своё тепло.
Пусть запрячется в тучи солнышко,
Мы согреемся как-нибудь.
Незабудка моя, Алёнушка,

Не забудь меня, не забудь.

 

РЫЧКОВА СВЕТЛАНА ВЛАДИМИРОВНА

ОБЛАКА НАД ОЗЕРОМ.

Родилась 26 февраля 1953 года в Галиче, мать – Валентина Ивановна Виноградова – работала журналистом сначала в местной газете, потом в партийных органах. В своей жизни Светлана Владимировна как бы повторила путь своей матери, но с точностью наоборот: сначала она работала в партийных органах, а потом в местной газете. Отец – Владимир Иванович Виноградов – был плотником. Жили на улице имени Клары Цеткин в доме №5 на втором этаже. На лето Светлана уезжала к бабушке в деревню Голузино (о ней она пишет и в стихах) Муравьищенского сельсовета[1].

В1960 году пошла в среднюю школу №1. Там Светлана Владимировна была председателем совета пионерской дружины, потом групкомсоргом. Училась по всем предметам хорошо, но не любила физику. Закончив в 1970 году школу, пробовала поступить на филологический факультет Костромского педагогического института, но сочинение написала на "3", забрала документы и уехала. Один год работала в фильмотеке Галича, в 1971 году поступила на историко-педагогический факультет Костромского пединститута, была редактором общеинститутской газеты "Педагог".

В 1974 году была участницей VI Всесоюзного совещания молодых писателей СССР в Москве. По распределению была направлена в Шарью в горком ВЛКСМ комсоргом по группе средних школ. Затем стала секретарём горком комсомола по школам. Там же вышла замуж, и у неё родился сын Алексей.

В 1981 году вернулась в Галич, стала работать в горкоме партии ВЛКСМ инструктором организационно-партийной работы. В это время закончила экономический факультет Костромского сельскохозяйственного института в Караваево и была переведена на должность секретаря партийного бюро Галичской птицефабрики. В 1986 году переведена на работу в редакцию газеты "Ленинский путь", где проработала 13 лет, сначала заведующей отделом сельского хозяйства, затем – заместителем редактора, потом – редактором. В настоящее время работает главным специалистом общего отдела администрации города Галича.

Разведена, в 2001 году у неё убили сына на дискотеке в Шокше. Сейчас Светлана Владимировна Рычкова живёт на улице Гладышева в доме №71Б, квартира 1. Она – хорошая хозяйка, любит вязать, заботится о домашних животных.

Стихи начала писать в 6 классе. Первое стихотворение (про осень) было сразу опубликовано в газете "Ленинский путь". Во время учёбы в школе занималась в литобъединение при редакции под руководством Михаила Зайцева и Виктора Лапшина. В годы учёбы в педагогическом институте занималась в литературном объединение "Молодые голоса" при редакции областной газеты "Молодой ленинец". В это же время стихи вошли в три альманаха, были опубликованы в областных газетах, в еженедельнике "Литературная Россия" в Москве, переведены на лезгинский язык.

Светлана Владимировна – постоянная участница всех (с 1970 года) областных совещаний молодых писателей. В 1988 году она принята в Союз журналистов СССР (ныне России), в 2001 году стала членом Союза писателей России. Выпущено 3 сборника её стихов: в 1996 году – "Дорога домой", в 2000 году – "Облака над озером", в 2003 году – "Вернувшееся лето".

Она – лауреат премии имени А. М. Стопани (журналистика), лауреат премии областной администрации за книгу "Дорога домой". Имеет благодарственное письмо от Областной Думы и почётную грамоту областной администрации за творчество. Имя её внесено в энциклопедию "Лучшие люди России" в 2003 году. Светлана Владимировна – член правления областной сельской писательской организации.

Основные темы стихотворений – природа, деревня, жизнь (обида за людей, особенно за пожилых людей). Любит творчество Блока, а также Лескова, Тургенева, Толстого – тех, кто умеет описывать природу и любит её. Пишет стихи в основном летом, зимой её "душа замораживается". Любит и осень. Есть у неё стихи и на религиозную тему.

Светлана Владимировна – верная галичанка и никуда не хочет уезжать. Песня "Моя Россия – это Галич" (автор музыки – Зубов) положена на её стихотворение. В данный момент она пишет книгу о Галиче, надеется выпустить её к 845-летию города. Говорит, что всего в жизни добилась сама, но и хорошие люди помогали, где надо подталкивали, приободряли.

В ДЕРЕВНЮ.

Здравствуй, дорожка, лесная дорожка!
Ты, как бы я далеко ни живала,
К дому меня выводила надежно
И из дороги мне скатертью стала.

Здесь – на подъем, ну а после – на мостик
Через речушку, где солнышко дремлет.
К бабушке в гости и к родине в гости
Утром погожим иду я в деревню.

Вот соснячок. Как подрос, постреленок!
Весело ветками машет, встречая.
Сам еще молод, прозрачен и тонок,
А уже в мохе маслят привечает.

Эй, желтобрюхие! Вас бы – в корзинку.
Ладно, растите! Я завтра за вами!
Снова дорога ныряет в низинку,
Где незабудки с большими глазами.

Поле ржаное. Здесь запах, как память.
Память о бабкиных мяконьках хлеба.
Тропка в колосьях пестрит васильками,
Словно веселыми брызгами неба.

Через пеньки, через цвет иван-чая.
Не до цветов сейчас – сердце торопит.
Словно на стуки его отвечая,
Ноги быстрее идут по дороге.

Здравствуй, Галузино! Родина, здравствуй!
Дай постою, посмотрю со сторонки.
Как ты живешь-то? Рассказывай, хвастай!
Помнишь меня, босоногу девчонку?

Помнишь, конечно! И я не забыла
К отчему дому лесную дорогу.
Дай же почувствовать все, что мне мило,
Дай прикоснуться к родному порогу!